Нерина давным-давно перестала мечтать. Потому что мечтания — это непозволительная роскошь в таком мире. И ей порой безумно хочется добавить к слову «мир» прилагательное «жестокий», но она обрывает себя на полуслове, в голове, — потому что это претит всем её принципам, всем её устоям и всей её огромной веры. Мир — не жестокий. Он никогда не был таким. Потому что жестокость не может скрываться в наивной и светлой улыбке соседского ребёнка по имени Мишель; потому что жестокость не может прятаться в громких аплодисментах счастливых людей и не-людей после её очередного выступления в крохотном уютном кафе; потому что жестокость не может жить в сердце её подруги, помогавшей бесчисленное количество раз и совсем безвозмездно — словно так и должно быть.
— Жестокости в нашем мире нет, люди сами придумали себе такое понятие, а на самом деле… — говорит Нерина уверенно Мишель, заботливо щелкая ту по лбу, вызывая искренний нежный смех ребенка.
— Мир не жесток, мир просто раскрывает наши сущности, нашу душу, те стороны, о которых мы не подозревали, — пожимает плечами она, целуя Дэрану в лоб и отправляя её спать.
— Мир — огромен, и в то же время совершенно тесен. Думаешь, в нём есть место такому мелочному понятию как «жестокость»? — улыбается маг Тамплиеру Матьё и ответом ей служит лишь легкое покачивание головы — не утвердительное и в то же время совсем не отрицательное.
Но с каждым днем, кажется, такое говорить Нерине все сложней.
Нерина порой задумывается — а если бы мир действительно был таким добрым, как она его описывает, случилась бы смерть родителей именно в тот момент, когда никто не ждал? Действительно ли мир подлый, жестокий и бесхребетный, откидывающий все правила приличия и устоявшихся принципов, заставляя адаптироваться и прогибаться под тяжестью судьбы — и плевать что больно, главное: выжить? Действительно в этом мире не существует жестокости, если на войнах люди погибают пачками, а издевательства ни одно живое существо остановить не в силах?
Нерине свойственно метаться, Нерине свойственно стоять на грани двух сторон — принципов и, казалось бы, реальности жизни. Нерине свойственно жить, балансируя на краю ножа. В конце концов, Нерине свойственно прогибаться под этот мир, стараясь избегать острые нити судьбы.
Но порой определенные случаи заставляют её посмотреть по сторонам, а потом себе под ноги. И тогда она выносит из жизни один и тот же урок, раз за разом — мир жесток до тех пор, пока люди делают его таковым. А пока ты делаешь что-то доброе и, несомненно, правильное — жестокость исчезает из жизни, но и говорить что её нет — глупо.
И тогда Нерина постепенно учится мечтать, до тех пор, пока сомнения вновь не одолеют её и не заставят перестать мечтать.
— Жестокости в нашем мире нет, люди сами придумали себе такое понятие, а на самом деле… — говорит Нерина уверенно Мишель, заботливо щелкая ту по лбу, вызывая искренний нежный смех ребенка.
— Мир не жесток, мир просто раскрывает наши сущности, нашу душу, те стороны, о которых мы не подозревали, — пожимает плечами она, целуя Дэрану в лоб и отправляя её спать.
— Мир — огромен, и в то же время совершенно тесен. Думаешь, в нём есть место такому мелочному понятию как «жестокость»? — улыбается маг Тамплиеру Матьё и ответом ей служит лишь легкое покачивание головы — не утвердительное и в то же время совсем не отрицательное.
Но с каждым днем, кажется, такое говорить Нерине все сложней.
Нерина порой задумывается — а если бы мир действительно был таким добрым, как она его описывает, случилась бы смерть родителей именно в тот момент, когда никто не ждал? Действительно ли мир подлый, жестокий и бесхребетный, откидывающий все правила приличия и устоявшихся принципов, заставляя адаптироваться и прогибаться под тяжестью судьбы — и плевать что больно, главное: выжить? Действительно в этом мире не существует жестокости, если на войнах люди погибают пачками, а издевательства ни одно живое существо остановить не в силах?
Нерине свойственно метаться, Нерине свойственно стоять на грани двух сторон — принципов и, казалось бы, реальности жизни. Нерине свойственно жить, балансируя на краю ножа. В конце концов, Нерине свойственно прогибаться под этот мир, стараясь избегать острые нити судьбы.
Но порой определенные случаи заставляют её посмотреть по сторонам, а потом себе под ноги. И тогда она выносит из жизни один и тот же урок, раз за разом — мир жесток до тех пор, пока люди делают его таковым. А пока ты делаешь что-то доброе и, несомненно, правильное — жестокость исчезает из жизни, но и говорить что её нет — глупо.
И тогда Нерина постепенно учится мечтать, до тех пор, пока сомнения вновь не одолеют её и не заставят перестать мечтать.